20 лет назад — 15 мая 1998 года — не стало Сережи Парамонова, звонкоголосого мальчика, который первым исполнил детские хиты «Пусть бегут неуклюже», «От улыбки хмурый день светлей», «Антошка». Ему было всего 36…
Есть, говорят, примета — если человека «похоронили» при жизни, по ошибке, ему суждено жить долго и счастливо.
С Сережей это не сработало. Первый раз звездного мальчика, которого обожал весь Союз и которого называли «советским Робертино Лоретти» и «маленьким Магомаевым», оплакали всей страной в 1975 году.На пике славы Парамонов вдруг пропал: перестал появляться на концертах, исчез с телеэкранов. Пополз шепоток: разбился в автокатастрофе. Тогда слухи не подтвердились.
Второй раз Сергея Парамонова хоронили в мае 1998-го, уже по-настоящему. Он умер внезапно в возрасте 36 лет от сердечного приступа. Те, кто видел его незадолго до смерти, говорили: выглядел очень плохо. Официальной причиной смерти названа «острая сердечная недостаточность». Но в России знают, что обычно это значит. Водка сгубила.
Солнечный мальчик с нашего двора
В Большой детский хор Всесоюзного радио и Центрального телевидения под управлением Виктора Попова 11-летнего Сережу привела в 1971 году бабушка. Увидела объявление о приеме, взяла за руку и отвела: чем по улицам слоняться, пусть лучше поет.
Он запел. Да так, что вскоре стал солистом. Мальчик из простой московской семьи (папа — слесарь, мама — уборщица), ни дня не учившийся в «музыкалке», но с божественным голосом: звонким, чистым, будоражащим – его невозможно было наслушаться.
Плюс природный Сережкин энтузиазм и жизнерадостность…Всесоюзная слава накрыла юное дарование после того, как Сережа спел «Пусть бегут неуклюже» Владимира Шаинского. Дело было на главном эстрадном концерте года «Песня-72». Парамонову так аплодировали, так горланили «Браво!», что режиссеры объявили повторный выход юного артиста «на бис».
Такой чести на телепроекте были удостоены лишь Анна Герман и Муслим Магомаев. Потом был «Голубой вагон», и именно от его «Улыбки» становилось всем светлей. Теперь уже специально для Парамонова писали песни Александра Пахмутова и Роберт Рождественский.
Трогательный мальчик в красном галстуке выходил на самые «высокие» сцены, выступал вместе с мэтрами эстрады — Утесовым, Шульженко, Руслановой, Кристалинской. Гастроли по Союзу, по зарубежью, охапки цветов, поклонницы, признание именитых коллег-эстрадников, телесъемки, радиовыступления…
Он был нежно всеми любим, такой хороший, примерный мальчик с простецким лицом, пацан с соседнего двора, вдруг ставший звездой, когда и понятия такого еще не было.
Сломался голос — сломался человек
Нельзя сказать, что его испортили «медные трубы». В то время как сверстники гоняли в футбол, Сережа по десять часов упорно и серьезно работал. Он всегда был «пахарем».
Но наступил момент, когда пришлось уйти из хора Попова. Ушел резко: «был мальчик — нет мальчика». Тогда-то и поползли слухи о его гибели. А все оказалось проще: у 14-летнего парнишки началась возрастная ломка голоса.
В хоре его никто не удерживал: петь не может, да и вырос Сережа из коротких штанишек… А он ужасно страдал. Приходил на репетиции хора, на концерты и еле сдерживал слезы, слушая, как «его» песни поют другие ребята.
В тот момент ему нельзя было петь – чтобы сохранить голос. Да только он уже не мыслил себя вне музыки. Поступил в музыкальную школу, по советам каких-то нерадивых взрослых организовал вокально-инструментальный ансамбль, продолжил петь и – «убил» связки, не дав сформироваться хорошему взрослому голосу.
Сломался голос — сломался человек. Да, его по-прежнему узнавали в лицо, хлопали по плечу, интересовались, как дела, но он был героем вчерашнего дня.
Потом было музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, дирижерско-хоровое отделение, которое Парамонов так и не окончил. На одном курсе с ним учились будущие корифеи шоу-бизнеса — Игорь Матвиенко и Сергей Мазаев.
«Он был человеком бесконечно добрым, внутренне интеллигентным, — вспоминал Мазай. — Никогда для себя ничего не требовал — ему не хватало для этого хамства, наглости. Сережа слишком рано стал звездой, однако никогда не выставлял себя напоказ. Но в этом мире как? Когда ты нужен, все тебя любят. А когда использовали, тут же забывают. Сережа не мог стучать в спины, напоминать о себе».
Именно поэтому его многочисленные начинания большого успеха и не имели. Был клавишником в разных ВИА. Выступал иногда, по старой памяти, в сборных концертах. Писал музыку, но никогда не считал себя композитором. Аранжировал старые песни. Даже подрабатывал в морге.
Делал передачи на радио, причем приглашал совсем не известных, не раскрученных тогда еще исполнителей вроде Сергея Пенкина и Сергея Чумакова. Одно из последних мест работы — в парке «Сокольники», где Парамонов устраивал вечера «для тех, кому за тридцать» и дискотеки.
Одно время казалось, что Сергей вроде бы начал потихоньку выбираться с обочины, где каждый раз оказывался. Вышел сольный альбом его друга поэта-песенника Александра Шаганова. Шаганов решил спеть сам, а музыку на его стихи писал Парамонов.
Другой сокурсник и друг, Игорь Матвиенко, затевал с Парамоновым и его группой «77» отдельный проект. На «сольнике» Володи Асимова, одного из «на-найцев», вышла песня «Матушка», музыку к которой писал опять же Сережа.
«Завязки-развязки»
Крутился и зарабатывал, как мог. Только вот больше не пел.
Зато сильно пил. В 1993-м, в одном из своих последних интервью Парамонов признавался, что пить начал с девятнадцати лет: растворял в водке любовные неудачи. Поддавал крепко, да и «друзей», готовых поддержать компанию, было немало. Однако уверял, что пить бросил: мол, появилась интересная работа. Что он только начинает жить…
«Может, ему это помогало забыться», «Как я его просил бросить это дело!», — шептались друзья на поминках. Но вот еще одно свидетельство: «Он как-то пришел к нам на радио месяца три назад, пошли в буфет. Дамам, как водится, — шампанское, а мы, мужики, по водочке — за встречу. А Сережа отказался. Уж не знаю, то ли в завязке был, то ли еще что…». «Работа и пьянство несовместимы. А он был трудяга, каких мало. Обаятельный, отзывчивый, светлый человек…» — еще один обрывок разговора.
«Он ее давно простил»
А может, сердце не выдержало постоянных неудач в любви? Свои переживания он держал в себе, и даже друзья могли лишь догадываться о его серьезных личные проблемы.
Сергей был женат дважды. С певицей и поэтессой Ольгой Боборыкиной развелись через год после свадьбы. Второй женой стала солистка саратовской группы «Шахерезада» Маша Порох. Они поженились в 94-м, в 1996-м родился сын Саша. Парамонов любил Машу безумно, в сынишке души не чаял. Но и этот брак распался. Мария ушла, забрав сына.
Кто виноват? Дальние «друзья» склонны были винить во всем «амбициозную посредственную певичку из провинции»: дескать, хотела получить московскую прописку и раскрутиться в столице, а потом отыгралась на муже за то, что не помог пробиться в звезды. Близкие — деликатно молчали.
Сходились в одном: от разрыва больше страдал Сергей, особенно сильно скучал по сыну. «Она сказала ему, прощаясь на похоронах, что все прощает. А он ее уже давно простил», — вздыхали после трагедии. (Как сложилась судьба Маши, не знаем, о Саше в интернете промелькнуло лишь то, что он учился в высшем эстрадном джазовом училище.)
Может, существует мера счастья и успеха, которую отвешивает каждому Господь? И кто-то растягивает ее на всю жизнь, а кто-то всю жизнь расплачивается за недолгие счастливые годы? Сережино настоящее счастье, получается, продлилось всего три года — когда он был солистом детского хора.
Или его трагедия в том, что родился не в той стране? Его часто сравнивали с Робертино Лоретти, тоже завоевавшим мировую известность в юном возрасте. Их судьбы и впрямь похожи, но — до определенного момента. Итальянский «ангелочек» по сей день живет счастливо, поет и тратит капитал, заработанный в детстве. А Сережа вместо миллионных гонораров получил когда-то пару плюшевых мишек. И всенародную любовь. Ведь даже спустя столько лет его помнят.
Свежие комментарии